Понятие класса и вера
Соответственно, понятие марксизма об антагонистических классах, имеющих разные
интересы, верно только в том случае, когда классы относятся к разной вере, к разным
религиям. Люди, относящиеся к одной религии, имеют в целом одни и те же интересы.
Если правила движения снизу в верх иерархии ограничивают переход людей из одного
слоя в другой, например, из крестьян в помещики, то возникают классы и классовые противоречия. Если, как в денежной иерархии, свобода движения не ограничена
происхождением, то и неразрешимых внутренних противоречий не возникает.
Если рабочий хочет (но временно не может) купить автомобиль как у хозяина, чтобы
произвести впечатление на других; если он хочет занять место своего хозяина, то между
ними нет антагонистических противоречий. Это разные слои иерархии, но это одна
иерархия, одна вера в неравенство. Они скорее найдут способ насилия над кем-нибудь
третьим, чем будут конфликтовать между собой.
Если человек признаёт разделение на высших и низших, признаёт иерархию, то не важно,
будет ли частная собственность запрещена законом или нет, иерархия всё равно возникнет.
Если люди будут стремиться к неравенству, то числовая, денежная иерархия, как самая
гибкая и активная, неизбежно победит нечисловую.
Марксизм, говоря о классах, обычно и имел в виду различия в вере (называя её
идеологией, пролетарской и буржуазной). Представления о классовом характере литературы,
искусства и науки, как раз и отталкиваются от понимания непримиримости веры в деньги и
прибыль и веры в справедливость. Но вера – это вопрос не экономический, не
материалистический и не вопрос отношения к собственности, как считал марксизм. Это
вопрос духовный.
Поэтому вера и идеология – не классовые понятия. Дворянин может отвергать прибыль и
быть верным служителем Отечества и общего блага. С другой стороны, рабочие могут
стремиться к увеличению своих личных благ за счёт других рабочих.
«Оппортунизм» тред-юнионов или европейской социал-демократии в начале Первой
мировой войны как раз и был показателем того, что рабочие в странах Европы уже перешли
в денежную веру. Не столько тогдашние партии «предали интересы рабочего класса»,
сколько они отразили представления самого европейского рабочего.
Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей. Но есть рабочий-потребитель со средним
достатком, то есть мелкобуржуазный элемент. Есть и люмпен-пролетариат, иными словами,
нищий с поганой верой.
Социалистические революции произошли как раз в тех странах, где большую часть
населения составляли крестьяне или рабочие в первом поколении, как в России.
Христианская вера в крестьянах сильна естественным образом, поскольку они, в отличие от
рабочих, мало зависят от денег и, соответственно, не признают их власть.
Нет единых «классовых» ценностей. Но, с другой стороны, нет и не может быть
«общечеловеческих» ценностей. Могут быть общехристианские ценности, но нельзя
объединить Христа и Антихриста.
Соответственно, следует говорить не о классовой борьбе, но о религиозной борьбе. Борьба
христианства и религии денег – непримирима. Из этой борьбы может выйти только один
победитель.
|