Предрассудки перестройки в экономике
В разрушении общества и государства во время перестройки ключевую роль сыграли
материалистические предрассудки, которые берут начало в заклятии стоимости, которое
наложил Карл Маркс, и в хрущёвско-троцкистских представлениях, к сожалению,
записанных в Третьей программе КПСС.
Первый предрассудок – это всё тот же примат развития производительных сил, которые
якобы определяют развитие общества в целом. Примат роста экономики.
Он дополнялся предрассудком о существовании неких никому неизвестных пропорций
развития производительных сил, которые надо научиться соблюдать.
Первым шагом перестройки в начале 1985 года стала попытка ускорения развития
машиностроения как «ведущей отрасли» производства. Изначально такое ускорение
запоздало лет на пятьдесят. Развитие машиностроения было определяющим в 1930-е годы,
но даже к 1950-м уже важнее стала радиоэлектроника, чем машиностроение. В 1980-е годы,
если что и надо было ускорять, так это компьютерные системы (частично это было сделано).
В целом советское общество уже давно было идеалистическим обществом с
преобладанием излишков. Оно совершенно не нуждалось в новой тяжёлой промышленности,
и не так уж нуждалось в иной новой промышленности.
Что надо было делать для улучшения жизни? Достаточно было любому члену ЦК выйти
на улицу и спросить людей – что вас волнует больше всего? Ему бы сказали – до предела
достали и вымотали очереди. К чёрту теорию. Торговля, эта прослойка надстройки, стала
паразитом, который сковал всё общество. Не надо развивать производство. Исправьте
систему распределения.
Возрастающая роль науки, о которой говорила программа партии, тоже очевидно
выдохлась. Количество диссертаций, которые не имели большого практического
применения, говорило не только и не столько о бестолковости кандидатов и докторов наук,
сколько о том, что научно-материалистическое направление развития в целом исчерпывает
себя. И на Западе основные открытия делались уже в области информации, в мире цифр и
символов, а не в физическом мире.
Изменение природы уже не может существенно улучшить жизнь людей. Производство
вооружений – другое дело. Там наука ещё далеко не исчерпана. В оборонной
промышленности диссертации и изобретения внедрялись почти все.
По этой причине не удалась и попытка конверсии. И дело не в советской системе
управления – после уничтожения социализма по обе стороны океана сотни тысяч лучших
инженеров и учёных, работавших на оборону, оказались не нужными. Ибо в мирной жизни
их негде использовать. Улучшение жизни лежит в изменении отношений между людьми.
Здравые голоса во время перестройки говорили о том, что уже и так слишком много
техники, слишком много математики, не надо такого количества инженеров, надо уделять
больше внимания культуре и гуманитарным предметам. Но примат производительных сил
заглушал всё.
Знаете ли Вы, что: Вы можете получить прямой доступ к рынкам США и торговать настоящими биржевыми опционами (а не бинарными – которые предлагают многие онлайн-брокеры) через компанию «Just2Trade» с минимальным депозитом – от $3 тыс.
Итак, попробовали ускорить промышленность, но Запад не догнали (правда, прошло всего
полгода). Что, согласно теории, надо делать, если остановился рост производства? По
преданию Маркса это означает, что производительным силам стало тесно в устаревших
рамках производственных отношений.
В каком направлении, согласно Марксу, должны развиваться производственные
отношения? К демократии, к свободе, к уменьшению роли государства.
Отсюда напрашивается вывод – причина технической отсталости в самой советской
системе, в отсутствии рынка и демократии, в засилье государственного и партийного
управления.
И в этом была доля правды. Поскольку в основе советской экономики лежала всё та же
счётная книга, то рост экономики – это рост транзакций. Общество было идеалистическим,
но существовавшие законы и правила – законы социалистической прибыли, твёрдых цен,
главенства партии и советов над производством, социалистической идеологии –
действительно ограничивали свободу транзакций.
Возникало прямое противоречие. Надо было или успокоиться с ростом цифр, или
разломать правила.
Один из крупных предрассудков состоял в абсолютизации производительности труда и
необходимости неограниченной специализации.
В первоисточниках марксизма (и ленинизма) предполагалось, что социализм победит
капитализм благодаря более высокой производительности труда. Если производительность
труда ниже, значит и строй хуже. Предполагалось, что для специализации нет пределов.
Производительность труда в религии денег измеряется не общественной и даже не личной
пользой от результатов труда, а исключительно количеством золота или денег, которые
приносит работающий.
В советском хозяйстве 1960-1980-х годов, насыщенном необходимым,
производительность труда уже не могла измеряться в натуральных величинах. Она могла
измеряться только во всё тех же в цифрах транзакций счётной книги. Соответственно, для
роста бумажной производительности нужно было просто увеличить транзакции.
Производительность растёт по мере специализации. Специализация и оцифровка всех
отношений естественным образом увеличивают транзакции, и увеличивают экономику в
целом. В религии денег смыслом специализации является накопление денег и подчинение всего власти денег. Те крайне негативные последствия, которые излишняя специализация
имеет для сознания человека, никого не интересуют.
В СССР складывалась парадоксальная ситуация. Золото и деньги предприятия не копили,
но специализацию увеличивали. Специализация ухудшала жизнь людей. Получалась
бессмыслица.
Что надо было делать?
Не надо было ставить целью рост транзакций в счётных книгах. Надо было увеличить
долю натурального хозяйства.
Да, то, что выращено на дачных участках, не учитывается в Госплане, в бухгалтерии, в
валовом национальном продукте и так далее. Но это то, что нужно людям, и им нравится это
производить.
Надо было уменьшить обязательный рабочий день, и сделать доступными
дополнительные часы работы по желанию. Хочешь – больше работай на заводе и покупай
больше продуктов в магазинах. Хочешь – больше работай дома и на даче или занимайся
самообразованием.
Надо было дать доступ людям к простым станкам, дать им самим возможность
изготавливать для себя то, что им надо. В реальности частично так и происходило, только
полуофициальным и полунелегальным порядком.
Сложно ли было до этого додуматься? В 1952 году И.В.Сталин говорил о необходимости
в ближайшем будущем снижения рабочего дня до 5 часов, чтобы у людей было время для
культурного развития. Можно было почитать и Маркса, который писал, что богатство
страны определяется наличием у её жителей свободного времени.
Но советское общество продолжали гнать вперёд ради культа производительных сил, ради
роста транзакций в бухгалтерских книгах. Что не изменилось и после полной победы
рыночной экономики.
Следующий набор предрассудков связан с заклятьем стоимости и с абсолютизацией роли
денег в экономике.
Абсолютизация сути денег как мерила всякого труда привела к тому, что всё начали
оценивать в деньгах. Деньги стали делиться на настоящие – твёрдую валюту, и плохие –
«деревянный» рубль.
В СССР рубль был деревянным совершенно сознательно. Потому что товарно-денежные
отношения были сознательно ограничены. Деньги, золото, идол, не имели абсолютной
власти.
Смыслом не-товарно-денежных, не-«экономических» отношений на производстве,
смыслом командно-административной системы было то, что, во-первых, производство
должно развиваться исходя из здравого смысла, исходя из целей и стратегии общества,
исходя из нужд людей, а не исключительно из показателей счётной книги. Во-вторых, то, что
выгодно одному предприятию, может не приносить пользу обществу в целом, и здесь
необходимы вышестоящие органы управления.
Конечно, по мере развития общества и по мере насыщения, командовать и планировать
надо было не по инерции, а гораздо более тонко и гибко. Проблемы командно-административной
системы были в том, что она начала отдавать плохие команды, начала
ставить плохих командиров, а не в том, что плоха сама система.
Сравнивая плановую и «рыночную» экономику, в любой корпорации действует жёстко
командная и весьма плановая система. Корпорация не только планирует собственное
производство, но ещё и планирует экономические войны с конкурентами. Как мы показали
ранее в этой главе, по своему размеру корпорации превосходят большинство стран.
В СССР уменьшение роли товарно-денежных отношений в потреблении велось через
увеличение так называемых общественных фондов потребления. То есть льготных или
бесплатных образования, медицины, культуры, путёвок, жилья, транспорта и так далее. К
сожалению, право распоряжения общественными фондами потребления – это довольно
субъективное право.
Для справедливого распределения нужны хорошие руководители, нужна система их
воспитания. Между 1953 и 1985 годами хрущёвская и пост-хрущёвская система очень
сильно перевоспитала руководителей как раз от служения общему делу к служению делу
личному или групповому.
Поскольку в СССР товарно-денежные отношения и не-товарно-денежные, человеческие,
отношения между людьми, были смешаны, то дальше было два пути – или больше, или
меньше товарно-денежных отношений.
Уменьшения товарно-денежных отношений совершенно не хотелось иерархии. Поэтому
уменьшение товарно-денежных отношений стали называть командными методами,
административными, неэкономическими, волюнтаристскими. Этим методам
противопоставили «экономические» методы управления.
Разговоры об «экономических» методах управления не могут вести ни к чему, кроме как к
приданию товарно-денежным отношениям всеобщего характера, к абсолютизации реальной
власти денег, к введению религии денег в полном масштабе.
И до перестройки это хорошо понимали. Почему в СССР была высшая мера наказания и
за экономические преступления, и за предательство Родины? Потому что это одно и то же.
Партия должна управлять экономическими методами = церковь должна использовать
только пороки и дьявола для управления людьми.
Теперь даже тех, кто хотел работать не ради денег, а ради общего блага, фактически
заставляли работать только ради денег и думать только о деньгах.
С заклятьем стоимости связан и предрассудок о мировых ценах. Этот предрассудок
существует и до сих пор.
Предрассудок был тесно связан с предрассудком о твёрдой и деревянной валюте и
заключался в том, что есть мировые, объективные, правильные и командно установленные
неправильные цены. Стали говорить, что в СССР искажены пропорции цен. Цены надо
привести в соответствие с мировыми.
Система цен отражает систему ценностей. Введите мировые цены – автоматически всему
обществу будут навязываться поганые ценности.
Далее, система цен отражает соотношение стоимости труда людей, изготавливающих
разные товары. Введите мировые цены, и вы получите мировое соотношение стоимости
труда и соответствующее резкое неравенство.
Говорили, что СССР покупает кубинский сахар дороже мировой цены и нам это
экономически невыгодно. Конечно, кубинцу за уборку сахара платили выше, чем рабам на
сахарной плантации в соседнем Гаити – отсюда и цена на кубинский сахар была выше.
Покупать ли товары у рабовладельцев или у свободных людей – это вопрос веры, вопрос
философии. У рабов всегда дешевле. Конечно, если господствует философия экономической
выгоды, философия поклонения идолу, то люди не имеют значения. Но рано или поздно
купивший у рабовладельца сам станет рабом.
Верхом глупости о мировых ценах и твёрдой валюте стал перевод торговли со странами
СЭВ на доллар. Удивительно, что в 1950-е годы, когда создавали СЭВ и вводили переводной
рубль, прекрасно понимали смысл условного зачётного характера валюты, а к 1980-м годам
«экономисты» полностью продурились.
Пусть взаимный товарооборот между Болгарией и СССР составляет 100 миллионов
переводных рублей. Пусть теперь мы переводим этот существующий товарооборот на
доллары. Где взять доллары, чтобы просто переводить их с болгарского счёта на советский
счёт и обратно?
Доллар можно получить, только предварительно продав товаров на 100 миллионов в
США или в иные Западные страны, причём при этом не получив взамен никаких товаров, а
только бумажки (или цифры в компьютере), которые потом гонять между СССР и
Болгарией. А если продать на Запад нечего? Значит, Болгария и СССР вообще не смогут
торговать и между собой.
Перевод торговли внутри СЭВ в доллары – это и перевод всех денег в американские
банки, и постановка всей торговли под контроль Запада. Плюс, это и укрепление доллара, и огромный подарок Америке, которая может напечатать пустые бумажки для покрытия
нового обращения.
Те механизмы, которые сегодня предлагают самые прогрессивные антиглобалисты, чтобы
бороться с нищетой в третьем мире и с огромным долгом развивающихся стран, очень
похожи на СЭВ. Ещё немного, они дойдут и до СЭВ.
Стали говорить о том, что цены нельзя регулировать, что они должны устанавливаться
свободно, «коммерчески». Смысл фиксированных цен – не дать возможность посреднику
нажиться на производителях, не дать возможность накопить незаработанные деньги.
Фиксация цены раз и навсегда действительно бессмысленна и вредна. Цены должны
соответствовать объёмам спроса и предложения, иначе возникает чёрный рынок. При чётком
и разумном управлении (снижение цены, когда товаров стало больше; поддержание
предложения чуть выше спроса), фиксированные цены могут прекрасно работать.
Конечно, в условиях насыщения управлять ценами гораздо сложнее, чем в те времена,
когда люди покупают в основном функциональные товары. В условиях насыщения покупки
делаются не по необходимости, а определяются модой, стадным чувством.
Далее, если нарушить соотношение денежной массы и товаров – это приведёт к очередям,
дефициту и всевластью торговли, что и произошло в 1970-80-е годы, когда зарплату
повышали без увеличения выпуска товаров. Но это – проблема регулирования объёмов
денежной массы, а не проблема фиксированных цен.
И, конечно, фиксированные цены сильно мешали получению как социалистической, так и
капиталистической прибыли и увеличению объёмов транзакций, то есть росту экономики.
|