Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.
Книги по Forex и биржевой торговле
Швагер Д. Маги фондового рынка. Интервью с ведущими трейдерами рынка акций

Джек Швагер – известный финансист, автор таких финансовых бестселлеров, как "Новые маги рынка", "Технический анализ. Полный курс" и др. "Маги фондового рынка" – последняя книга знаменитой серии "Маги рынка", в которой автор берет интервью у наиболее успешных американских трейдеров и портфельных управляющих.

Один из наиболее надежных Форекс-брокеров – компания «NPBFX» (Форекс от Нефтепромбанка). Низкие спреды, кэшбек – до 60%, качественная аналитика, бесплатные торговые стратегии и обучающие материалы. Разрешен скальпинг и высокочастотная торговля, любые торговые советники и стратегии. Минимальный депозит – от $10. Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Выгодные торговые условия, более 2 млн. клиентов, положительные отзывы реальных трейдеров, уникальные инвестиционные сервисы, множество бонусов, акций и призовых конкурсов, торговля валютами, металлами, CFD и бинарными опционами (у данного брокера обозначаются понятием – «Fix-Contracts»), качественная аналитика и обучение.
Получайте компенсацию до 100% от спреда/комиссии, взимаемых Вашим брокером, торгуя через Международное объединение Форекс трейдеров (МОФТ).

СТИВ УОТСОН. КАК «ВЫЗВОНИТЬ» ПРИБЫЛЬ

Пуститься в рискованное предприятие для Стива Уотсона — обычное дело. Он любит вспоминать, как в детстве вместе с двоюродным братом ловил змей в горах Озарк. В 11 лет юные охотники решили, что настало время от безобидных особей перейти к «настоящим», ядовитым. Стиву с братом удалось выследить двух водяных мокасиновых змей. Одной рукой змею следовало прижать палкой ко дну, другой — крепко схватить за голову, не давая повернуть шею. Было решено победно тащить добычу домой, в бунгало, где семья жила на каникулах, примерно в миле вниз по течению. Пройдя с полмили по каменистому ручью с тяжелой ношей в руках и устав удерживать в неподвижности извивающиеся скользкие тела, братья приуныли: «Похоже, развлечение не удалось». Наконец ладони разжались сами собой и, швырнув змей в воду, мальчишки со всех ног ринулись к берегу. В сравнении с этим приключением покупка и продажа акций на рынке всегда казалась Стиву Уотсону весьма мирным занятием.

Опасных поворотов было немало и в профессиональной жизни Уотсона. Проработав два года брокером и поняв, что добьется успехов на фондовом рынке только живя в Нью-Йорке, он уволился и переехал, не имея ни связей, ни могущественных друзей, ни особых заслуг в резюме. Не было никаких разумных оснований для того, чтобы этот юноша преуспел, — никаких, кроме решимости и упорства. Проходит еще несколько лет, и Уотсон снова пишет заявление об уходе: на этот раз обеспеченной должности в крупной финансовой организации он предпочел полную непредвиденных случайностей работу управляющего собственным хедж-фондом. Начальный капитал был так мал, что его не хватало даже на аренду офиса.

На фондовом рынке, однако, Уотсон ведет себя крайне осмотрительно: он готов принять неизбежный риск, но не собирается увеличивать его степень. «Любая торговля — это риск, — говорит он. — Дожидаясь абсолютно безопасной сделки, человек проведет в бездействии всю жизнь». В то же время Уотсон намерен строго контролировать риск своих торговых операций. Его чистая длинная позиция составляет, как правило, не более 50% активов, а подчас еще меньше. За четыре с половиной года, прошедших с основания фонда, крупнейшие падения капитала с максимума до последующего минимума ограничивались 4%, та же цифра описывает уровень среднемесячной прибыли его фонда, подсчитанной после вычета комиссионного вознаграждения. Подобное отношение прибыли к риску ставит Уотсона в ряд лучших современных фондовых менеджеров.

Один из главных выводов, которые мне удалось сделать, собирая материал для «Магов рынка», вкратце сводится к следующему: сколько бы методов и стратегий ни перепробовал трейдер, успеха он добивается только тогда, когда подчиняет свои поступки философии, основанной на собственном мироощущении. Конек Уотсона — общение, его торговля строится на постоянном сборе информации. На вопрос, не сложно ли беседовать с совершенно незнакомыми, не всегда доброжелательно настроенными людьми, Уотсон ответил: «Мой отец — любимчик в любой компании. Знаете, чему он нас учил? Когда говоришь с незнакомцем, представляй, что перед тобой твой лучший друг. Я следую его совету и, как правило, люди действительно раскрываются, идут навстречу».

Наше интервью проходило в конференц-зале Манхэттенского офиса фонда. Уотсон с удовольствием рассказывал о себе; легкий акцент выдавал в нем уроженца Арканзаса.

Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Выгодные торговые условия, более 2 млн. клиентов, положительные отзывы реальных трейдеров, уникальные инвестиционные сервисы, множество бонусов, акций и призовых конкурсов, торговля валютами, металлами и CFD, качественная аналитика и обучение.

В каком возрасте вы заинтересовались фондовым рынком?

У нас в семье никто не читал Wall Street Journal, не покупал акции и не инвестировал в паевые фонды. До колледжа я понятия не имел о том, что фондовый рынок существует. В Арканзасском университете был курс по основам инвестирования, интерес пробудился после него.

Что именно вам понравилось?

Собирать материалы об акции. В качестве курсовой работы мы должны были представить отчет об одной из акций, по выбору. Наша группа остановилась на акции местной компании коммунального обслуживания, у которой в тот момент не все ладилось. Мы провели анализ и пришли к выводу, что компания находится в самом плачевном состоянии. В докладе мы собирались ее разгромить.

Но вот за день до доклада кому-то пришла в голову блестящая мысль: сходить в брокерскую контору и послушать, что скажут там. Брокеры расписали акцию в самых радужных красках: по их информации, данные были обнадеживающими, и рекомендация гласила «покупать». Кем мы тогда были? Кучкой юнцов, только начавших постигать основы, а эти парни получали солидное жалование и уж конечно, должны были знать свое дело. В общем, мы им поверили, переписали работу и перекрасили черное в белое, хотя по нашим сведениям выходило ровно наоборот.

А на следующий день профессор изорвал наш доклад на кусочки. «Это ужасная компания!» — вот что он нам сказал и привел целый ряд доказательств — тех самых, которые мы включили в свой первый вариант. Ну а нам пришлось это скушать (смеется)!

Что случилось с акцией?

Упала. Это был первый и главный урок, который преподнес мне фондовый рынок: верь себе.

Вы решили сделать профессией фондовый рынок исключительно благодаря тому курсу?

Да. После университета я поехал в Даллас — единственный большой город, в котором раньше приходилось бывать, — и попытался устроиться брокером. Я думал, что брокеры только и заняты управлением деньгами и игрой на рынке. Довольно быстро выяснилось, что основное занятие брокера — поиск клиентов, а я по натуре своей совсем не склонен заниматься продажами. Самый крупный мой клиент появился в октябре 1987 года совершенно случайно: его собственный брокер не брал трубку — это были дни кризиса, и бедный парень, надо думать, не мог заставить себя общаться с клиентами, — и я оказался единственным, кому этот человек сумел дозвониться.

Я помню, как позвонил отцу через пару лет такой работы: «Знаешь, мне не нравится быть брокером. С утра до вечера названиваешь людям и стараешься всучить бумаги, которые им даром не нужны». Короче говоря, я понял, что надо уходить. Я знал, чем хочу заниматься: управлением капиталом. Работу, которая мне подходила, ищут в Нью-Йорке, так что пришлось переехать.

Насколько удачно вы выбирали акции, будучи брокером?

Получалось очень неважно.

Почему вы решили, что сумеете управлять капиталом?

Я и не собирался сразу же приниматься за управление. Для начала надо было проникнуть в круг профессионалов. У меня такой характер: решил — делаю, несмотря на все трудности. Иначе никогда ничего не достиг бы.

Знакомых у меня в Нью-Йорке не было, а резюме — 2,7 GPA в университете Арканзаса и два года опыта работы брокером — едва ли кого-нибудь впечатлило бы. То ли дело парни, которые окончили Гарвард или работали в Goldman Sachs. Так что прежде чем выбиться в люди, пришлось попотеть. Я пошел в страховую компанию заниматься кредитным анализом, на это можно было прокормиться, к тому же появлялся кое-какой аналитический опыт. Одновременно подал документы в бизнес-школу при университете Нью-Йорка, но не поступил. Тогда пошел на семестр в университет Фордхама, сдал сессию на «отлично» и оттуда уже перевелся.

После окончания учебы я долго ходил на собеседования к менеджерам различных хедж-фондов — полезное занятие, которое дает представление о том, чем занимаются в разных местах. В конце концов поступил на работу в Bankers Trust, в отдел малой капитализации, осуществляющий инвестиции в акции компаний малой капитализации. Раньше я с ними не работал, но меня приняли, потому что в этой области я был неплохо осведомлен. Сидел до трех часов ночи и выискивал акции через Блумберг. Досконально изучил чуть ли не все входящие в листинги биржи акции с уровнем рыночной капитализации ниже $300 млн.

Почему вы решили заняться компаниями малой капитализации?

Я всегда их любил, наверное, потому, что не умею работать с акциями типа Microsoft или Intel. В этих компаниях до финансового директора не доберешься. А я еще в колледже привык звонить финансовым директорам, говорить, что пишу курсовую об их компании, и собирать информацию. У меня дома целый шкаф был забит материалами.

Каковы были ваши обязанности в Bankers Trust?

Я был правой рукой Билла Ньюмана: помогал руководить одним из двух фондов малой капитализации. Он давал потрясающую свободу. Я мог воплощать любую стоящую идею! Я почти самостоятельно управлял портфелем, и Ньюман не одобрял мой выбор очень редко. К сожалению, он уволился через три месяца после того, как пришел я. С его заместителем мы не сработались: у нас разная инвестиционная философия.

В чем состояло различие?

Новый шеф — кстати, с точки зрения выбора акций он был полным нулем — играл на кратковременных изменениях цены: покупал акции с высоким отношением цена/прибыль — акции, стоимость которых во много раз превышает прибыль на одну акцию. Ну, а я привык работать с недооцененными акциями: прежде чем купить, провожу самое тщательное исследование компании. Через полгода я ушел, снова долго устраивался и наконец стал работать на Friess Associates в их фонде Brandywine Fund.

Какого рода работу вы выполняли?

Официально меня приняли на должность консультанта, потому что я работал в филиале. В то время штаб-квартира находилась в Вильмингтоне, Делавэр, а я сидел в Манхэттене. Но в Friess принято, чтобы сотрудники, ведущие анализ, одновременно управляли портфелями. Свой метод они называли «свинья у корыта». Если ты нашел акцию, которую хочешь купить,— сначала убеди коллегу, чтобы он ликвидировал часть своих бумаг и освободил место в портфеле: если свинья хочет добраться до кормушки, ей надо прежде оттолкнуть другую свинью.

Сколько времени вы проработали на этом месте?

Почти два года.

А почему уволились?

Активы фонда очень быстро росли. Мне интересны акции малой капитализации, но у фонда появились большие активы, не хотелось возиться с компаниями малой капитализации. Интерес сосредоточился исключительно в сфере средней и крупной капитализации, а с ними мне трудно работать, поскольку финансовые директора редко идут на контакт. К тому же с ростом активов увеличилось число аналитиков. Когда рядом еще четырнадцать таких же, как ты, твои достижения для фонда почти не имеют значения. Я люблю, чтобы эффективность работы зависела лично от меня. Так что я решил уволиться и организовать собственный фонд.

Откуда появились деньги?

В то время мои собственные сбережения составляли всего $20 тыс. Я пошел к финансовым директорам, которым раньше помогал работать на их личных счетах, они покупали по моему совету акции и оказывались в хорошем выигрыше. Правда, собрать удалось немного, всего $700 тыс., я же говорил, что не умею заниматься саморекламой. Но для открытия фонда денег хватило.

Где вы брали средства на покрытие операционных расходов?

Мне невероятно повезло. Эд Макгвин — человек, у которого я в то время снимал офис, — решил мне помочь. Он знал, что у меня нет собственных денег на помещение, поэтому дал мне его бесплатно. Крохотная комнатка, наверное, самый маленький офис в мире (12 на 5 футов), но без него я бы пропал. Он даже оплатил месячные расходы на Блумберг.

Мне показалось, что в первый год работы фонда процент капитала, вложенного в акции, значительно — чуть ли не в два раза — превышал показатели последующих лет. Это так?

В первый год работы я иначе строил стратегию риск/ прибыль, поскольку управлял суммой меньшей, чем $1 млн. Я мог позволить себе иметь суммарный портфель, составляющий 70-80% от общего размера капитала; отдельная акция иногда составляла целых 5 или 6% активов. В результате процентная прибыль в тот год описывалась трехзначной цифрой.

Как вы выбираете акции?

У нас два фонда: микрофонд, который инвестирует в компании с рыночной капитализацией ниже $350 млн., и фонд малой капитализации, инвестирующий в компании, чья капитализация составляет от $350 млн. до $1,5 млрд. В обоих фондах мы в первую очередь обращаем внимание на относительно дешевые компании — торгующиеся при коэффициенте цена/прибыль от 8 до 12. Внутри этой группы мы пытаемся выявить компании, к которым инвесторы в ближайшее время изменят отношение. Как правило, это компании, испытывающие в настоящий момент затруднения, которые им вот-вот удастся преодолеть. Мы стараемся получить информацию этого рода раньше, чем она станет общедоступной.

Каким образом?

По телефону. Мы очень много общаемся с представителями компаний, в этом состоит основная разница между нами и большинством хедж-фондов. Двое моих сотрудников тратят две трети рабочего дня на организацию телефонных разговоров с руководством компаний; еще пять аналитиков буквально с утра до вечера беседуют с финансовыми директорами.

Если хочешь заработать, нельзя сидеть сложа руки и ждать, когда компания выпустит новый товар. К тому времени акция подорожает в три раза. Мы пытаемся улучшить результат по сравнению со среднерыночным, проводя собственные исследования. Когда работаешь с очень дешевыми акциями, торгующими ся с цена/прибыль от 8 до 12, любое изменение может кардинально отразиться на цене.

Я полагал, что финансовые директора должны при любых обстоятельствах расхваливать свою компанию. Разве не так?

Вы правы. Нельзя принимать на веру все, что тебе рассказывают. У большинства финансовых директоров есть склонность преувеличивать успехи своих фирм. Поэтому так важно разговаривать с дистрибьюторами, клиентами компании и ее конкурентами. Если мы решили приобрести акцию, мы всегда обращаемся не только в компанию, но также к людям, которые продают их продукцию и пользуются ей.

Чему вы учите аналитиков, которым предстоит брать телефонные интервью?

Главное — внушить собеседнику симпатию. Никогда не критикуй финансового директора, не давай ему советов, иначе он едва ли согласится переговорить с тобой снова. Важно уметь задавать правильные вопросы. Нельзя спрашивать напрямую: «Какая прибыль ожидается у вас в этом квартале?» — разумеется, он не ответит. А вот если спросить, как повлияет на состояние фирмы деятельность конкурентов, собеседник, вполне возможно, даст очень ценные сведения. Мы — сыщики. Мы по кусочкам собираем информацию там, где ее проглядели остальные, а затем складываем картинку и получаем прибыль.

Какие еще характеристики акции важны для вас при покупке?

Низкая цена и перспективы ближайших изменений — ключевые компоненты. Кроме того, хорошо, если есть сведения об инсайдерских покупках руководством фирмы — это знак, подтверждающий грядущие перемены к лучшему.

Вы регулярно изучаете данные об инсайдерских покупках?

В общем, да, но лучше этого не пишите.

Почему?

Не хочется выдавать секреты.

Разве это секрет? Во многих интервью, которые я брал для книги, трейдеры говорили, как важна информация об инсайдерских покупках при выборе акции.

Я два раза искал работу в финансовых кругах и прошел собеседование, наверное, фирмах в восьмидесяти. Помню, меня поразило, какое значение придают менеджеры хедж-фондов разным графикам и информации, которую им поставляют продавцы (аналитики брокерских фирм); при этом об инсайдерских покупках речь вовсе не шла. Мало того, эти менеджеры мне говорили, что учитывать покупки инсайдеров могут только кретины (смеется)!

Инвестиции в акции — это не математика, здесь нет точности. И все-таки чем больше полезных сведений соберешь, тем сильнее вырастут шансы. Если мы поговорим с директором компании, инвестиционное решение будет более обоснованным, чем если мы не поговорим с ним. Если мы выберем компанию с высоким значением инсайдерских покупок, это не значит, что ее акции обязательно пойдут вверх, но шансы на успех будут выше.

Вы хотите сказать, что не пользуетесь ни графиками, ни исследованиями специалистов брокерских фирм?

Я не видел графиков 99% акций, которые покупал для фонда.

В чем причина вашей нелюбви к графикам? Вы пробовали с ними работать и пришли к выводу, что игра не стоит свеч? Или просто не интересовались этой областью финансового знания?

Слишком много людей ими пользуются. Если методом пользуется большинство, он перестает быть выгодным лично для меня.

А исследования, проводимые брокерскими фирмами? Ими вы тоже никогда не пользуетесь?

Я изучаю оценки прибылей, которые дают аналитики, поскольку моя задача — понять, насколько реальное функционирование компании отличается от общепринятого взгляда. Но мне не приходит в голову звонить продавцам, чтобы выслушать их мнение об акции. Поймите меня правильно: есть великолепные аналитики, которые работают в брокерских фирмах. Но у меня твердый принцип: настоящую ценность имеет только собственное исследование, проделав которое, ты примешь решение, покупать или продавать.

Если я куплю компанию по рекомендации аналитика, а акция вдруг упадет на 20%, все мои действия будут зависеть от информации, которую этот аналитик захочет мне дать. Я позвоню, он скажет: «Все отлично»,— и я не смогу его проверить, ведь финансовый директор понятия не имеет, кто я такой и не станет со мной разговаривать. При этом с десятью другими людьми, с которыми у компании сложились отношения, директор беседовать будет. А если бы я заранее установил с компанией связи, возможно, мне он первому дал бы нужные сведения.

С другой стороны, люди, продающие собственные услуги, не могут быть беспристрастными; аналитику диктует условия инвестиционный банк. Если брокерская фирма получила несколько миллионов долларов, став андеррайтером акции, маловероятно, чтобы аналитик дал неблагоприятное заключение, даже если ему очевидно, что у компании серьезные трудности. У наших аналитиков в фонде есть друзья в брокерских фирмах — так вот их буквально принуждали давать рекомендации к покупке акций, которые они сами считали бросовыми.

Допустим, что акция торгуется при отношении цена/ прибыль между 8 и 12 и основные характеристики вас устраивают. Как выбирается время для покупки? Раз вы не пользуетесь графиками, никакие методы тайминга на основе технического анализа для вас не приемлемы.

Чтобы акция выросла, нужен катализатор.

Какой, например, катализатор заставил вас купить акцию?

Самый последний пример — история с Amerigon. Две недели назад они сообщили, что подписано пятилетнее соглашение с Ford Motors о выпуске вентилируемых автомобильных сидений. В пресс-релизе не было точных сведений о размере контракта. Но мы поговорили с людьми и в самой компании, и в Ford и теперь знаем, что контракт огромный. У нас также есть информация о подготовке подобных соглашений с другими автомобильными фирмами.

Еще какой-нибудь пример катализатора.

Изменение в деятельности компании, способное привести к быстрому увеличению прибыли. Скажем, у нас открыта длинная позиция по Windmere — они выпускают продукцию для ухода за телом, в частности, фены для волос. В прошлом году они купили отделение Black&Decker и заметно переплатили. Их прибыли снизились из-за операционных расходов, связанных с этим новым отделом. Мы купили акцию совсем недавно, когда поступила информация о закрытии в ближайшем будущем всех не приносящих прибыли подразделений, — операция, которая позволит сократить расходы, а значит, увеличить, по сравнению с предполагаемой, реальную прибыль в грядущем квартале.

Что еще может служить катализатором?

Иногда в роли катализатора выступает новый товар. Одна из наших наибольших удач прошлого года — акции LTXX, производителя полупроводников. Они выпустили новую продукцию, а мы из разговоров с их клиентами знали, что продажи будут отличными. На Уолл-стрит этими сведениями не располагали, поскольку продукт был только что запущен и в отчете о прибылях за прошлые месяцы не упоминался. Когда прибыли стали расти по сравнению с прогнозами, акция резко взлетела.

Если вы покупаете акцию и она идет вверх, насколько быстро позиция закрывается?

Быстрее, чем следовало бы (смеется). У нас в портфеле идет непрерывная ротация акций. Если акция была куплена по цене, в десять раз превышающей прибыль, то к тому моменту, как цена превысит прибыль в двадцать раз, позиция, как правило, будет закрыта. Деньги будут переведены в другую акцию с аналогичными характеристиками — таким образом, соотношение риск/прибыль сохраняется на минимальном уровне. Возьмем ту же LTXX. Мы купили акцию где-то по $5 и закрылись, когда она поднялась до $15, хотя по нашим прогнозам прибыль компании должна была еще возрасти. Сегодня она торгуется по $45. Для нас это очень типично. Мы всегда закрываемся раньше, чем нужно, правда, это же свойство оказывается полезным во времена падения рынка, поскольку у нас не бывает длинных позиций по акциям с высоким соотношением цена/прибыль, которым, как известно, в период коррекции приходится хуже всего.

Если вы купили акцию, а она не движется ни вверх, ни вниз, в какой момент вы решаете продать?

Если вложенные деньги не приносят прибыли и события, которых я ожидал, не происходят, самое разумное — закрыть позицию.

Иными словами, вы закрываетесь, как только становится ясно, что факторы, которыми вы руководствовались при покупке, оказались недействительными?

Или как только мне в голову приходит новая идея. У нас ограниченное количество денег. Так что приходится выбирать и, естественно, стараешься инвестировать в лучшее.

Сколько у вас обычно открыто позиций?

Больше ста. Мы стараемся, чтобы каждая из позиций по объему была небольшой. Самая крупная составляет примерно 3% активов, но это редкость. Короткие позиции по величине раза в два меньше.

Каково соотношение длинных и коротких позиций?

Чистая длинная позиция составляет в среднем 20-50% от общего капитала, находящегося в управлении. Если я считаю, что рынок будет заметно падать, она сокращается. Сейчас длинная позиция равна 80%, короткая — 40%: ситуация очень типичная. Наши короткие позиции до сих пор были достаточно велики, в будущем, я думаю, традиция продолжится. Частично такая стратегия связана с моими личными качествами — я по натуре медведь.

Прирожденный медведь на величайшем в истории бычьем рынке — боюсь, вам пришлось нелегко. Откуда в вас эти медвежьи наклонности?

Как видите, несмотря ни на что, мы неплохо работаем. Я тоже думал, что медведям на нашем рынке не место, но сейчас (март, 2000) похоже, что в некоторых секторах вроде интернет-компаний или технологического сектора, люди просто посходили с ума. Цены зашкаливают. Массовое помешательство, оно уже было на рынке: вспомните Россию пару лет назад, вспомните Японию в 1980-х годах, рынок недвижимости в 1970-х, голландскую «тюльпанную лихорадку» в XVII веке. Сейчас каждый встречный делает деньги на этих акциях, настроение большинства, безусловно, тянет за собой участников рынка. Пока цены растут, за этот мощный локомотив очень приятно цепляться, но весь вопрос в том, что делать, когда локомотив остановится и развернется, как это обычно бывает на рынке.

Добрались мы до наивысшей точки или доберемся через три года? Я не знаю ответа на этот вопрос. Мое дело — управлять ситуацией на тех участках, где она мне подвластна. Я знаю, скольким финансовым директорам и клиентам я могу позвонить за день, но куда пойдет рынок — не мне решать.

Как строится разговор с финансовыми директорами компаний, по которым открыта короткая позиция? Едва ли они с удовольствием беседуют с менеджерами, занятыми продажей их акций.

Сказать по правде, мы уже не разговариваем с финансовыми директорами фирм, на чьи акции открываем короткие позиции.

Трудно найти контакт?

Нет, просто несколько лучших коротких позиций после таких разговоров сорвалось. Были случаи, когда, переговорив с финансовым директором и поверив тому, что «все отлично», я решал не продавать, а потом кусал локти, потому что акции буквально обваливались. Теперь, если решено открывать короткую позицию, мы подробно беседуем с клиентами, поставщиками и конкурентами.

На какие акции открываются короткие позиции?

Разумеется, на дорогие — акции компаний, чья цена в 30 — 40 раз превышает прибыль, или те, у которых вообще нет прибыли. Внутри этой группы мы стараемся выделить компании с порочным бизнес-планом.

Какой-нибудь пример порочного бизнес-плана.

Мои любимцы для коротких позиций — компании, которые выпускают один вид товара: товар не идет, и компании не на что опереться. Еще одно преимущество работы с такой компанией: легко проверить размеры продаж. Прекрасный пример — Milestone Scientific. Фирма предлагала стоматологам безболезненный эквивалент уколов новокаина. Идея сама по себе была отличной, и мы рассматривали возможность купить акции. Наш сотрудник пошел на презентацию и набрал кучу визиток — там собрался весь цвет медицины. Один из лучших аналитиков Уолл-стрит, исследовавший эти акции, заявил, что каждый стоматолог купит по пять таких наборов, прибыли предполагались колоссальные.

Я съездил в офис компании в Нью-Джерси. Оказалось, что весь их штат — три человека, которые просто пользовались услугами сторонних производителей. Мы стали звонить дантистам: выяснилось, что средство далеко не так удобно, как было заявлено в рекламе: во-первых, болевые ощущения остаются, во-вторых, действует медленнее, чем новокаин. К тому же оказалось, что компания продает лекарство с гарантией возврата денег. Все продажи записывались в выручку без учета возможных возвратов товара с требованием вернуть деньги.

Мы поговорили с производителем, у которого компания размещала заказы. Оказалось, что заметное количество товара было возвращено покупателями на склад; часть сделанных заказов была отменена. Стало очевидно, что спрос со стороны покупателей резко упал. Я никогда не видел, чтобы реальность и прогнозы Уолл-стрит так расходились.

Что произошло с акцией?

Упала ниже $1.

Как вам удается «разговорить» производителей и выудить из них всю эту ценную информацию?

Главное — начать разговор, тогда у вас есть шанс хоть что-нибудь узнать. Я всегда повторяю аналитикам: «Звоните. Возможно, вы не услышите ничего ценного, но гарантирую: если вы не позвоните, то наверняка не услышите ничего ценного». В истории, которую я вам рассказал, производители сначала с удовольствием помогали, но потом поняли, ради чего мы стараемся, и перестали отвечать на звонки. Правда, к тому времени мы уже располагали всей нужной информацией.

Что вы говорите производителю, если приходится ему звонить?

Правду. Говорю, что я фондовый менеджер и что исследую деятельность компании и отрасли. Бывает, что мы звоним в компанию и просим назвать имена их основных клиентов, которые могли бы помочь оценить качество товара.

Разве компании выгодно давать такого рода сведения? Едва ли можно быть уверенным в любви и преданности клиента.

Когда я только начал обзванивать клиентов, я считал, что говорить с ними — все равно, что читать рекомендации, приложенные к резюме: все будут хвалить компанию, разве что на разные лады. Поразительно, как я ошибался. Я часто думаю, имеют ли компании хотя бы отдаленное представление о том, какое мнение сложилось о них у клиентов. Мы много раз именно через клиентов получали самую ценную информацию.

Расскажите о выборе акций для какой-нибудь другой короткой позиции.

Неплохой пример — Balance Bars. Зайдите в любой супермаркет: полки ломятся от продукции конкурентов; товар Balance Bars идет со скидкой. При этом акции продолжали торговаться в соотношении цена/прибыль равном 35; они в лучшем случае должны были рассчитывать на цену в десять раз больше прибыли.

Я вспоминаю, как Питер Линч, чтобы выбрать сделку, шел с женой за покупками.

Я думаю, что обязан Питеру Линчу больше, чем любым другим учителям. Его книгу «Один на Уолл-стрит» я перечитывал раз десять. Один из первых вопросов, которые я задаю на собеседовании, читал ли человек Линча. Если нет, я сразу чувствую, что кандидат не так серьезно относится к фондовому рынку, как хочет показать.

Что именно вас так привлекает в книге?

Идея о том, что никакое исследование, предложенное аналитиками с Уолл-стрит, не может сравниться с анализом, проведенным самостоятельно.

Как проводить такой анализ?

Разговаривать с представителями компаний и с клиентами.

Но обычный инвестор не имеет возможности звонить в компанию.

Обычный инвестор не сможет побеседовать с финансовым директором, но, как советует Линч, он должен позвонить в отдел работы с инвесторами: если человек умеет задавать нужные вопросы, он там получит массу полезной информации. Непрофессионалам Линч предлагает простой путь: вкладывайте в то, что знаете — в компанию, где служите (конечно, если она на высоте), в компании своей отрасли, в компании, чей товар можно подержать в руках. Он утверждает, что человек получит больше прибыли от инвестиций в знакомую и понятную область, чем от капитала, отданного неизвестно куда по совету брокера с Уолл-стрит. Одно из правил Линча гласит: если ты не можешь в четырех предложениях объяснить, почему держишь акцию, лучше продай ее.

Вы встречались с Линчем?

Никогда, хотя я пару раз ходил на собеседование в его Fidelity. У меня была идея-фикс туда попасть, поскольку я решил, что стану вторым Питером Линчем и дойду до должности управляющего фонда Magellan. В последний раз, когда я устраивался в Fidelity — незадолго до того, как стал работать во Friess Associates, — меня принял сам Джефф Виник (сменивший Линча на посту управляющего фондом MageHan). Он задал всего два вопроса, но я запомнил их на всю жизнь. Первый: «Что такое ставки по облигациям?». А я всегда работал на рынке акций и об облигациях даже не думал. Потом мне рассказали, что Виник очень интересовался процентными ставками, поскольку много торговал облигациями. Так вот, вторым вопросом было: «Вам двадцать девять лет, так чем же вы все это время занимались?». Собеседование заняло меньше пяти минут.

Вы, как и Линч, черпаете вдохновение для сделок в торговых центрах?

Постоянно. Я обожаю бродить по торговым центрам. Успешно инвестировать не так сложно, как принято считать. Иногда достаточно обыкновенного здравого смысла. Пройдитесь по магазинам, и вы увидите, что в Bombay — пусто, а в Gap — толпа народа. Если та же история повторится в четырех, в пяти торговых центрах, значит, тому есть объективная причина. Bombay из года в год выпускает одно и то же, тогда как Gap полон новых идей и постоянно меняет ассортимент, приспосабливая его к запросам покупателей.

Значит, фонд купил Gap и открыл короткую позицию на Bombay?

Мы не торгуем Gap, поскольку работаем только с акциями компаний малой капитализации. На Bombay короткие позиции время от времени открываются.

Приведите пример сделок, заключенных после посещения торгового центра.

Перед прошлым Рождеством я пошел в Men's Wear-house за костюмом. Все, что там висело, выглядело отвратительно, кстати, я был единственным покупателем. Мы провели дополнительное исследование и в конце концов открыли короткую позицию.

А длинные позиции?

Одна из купленных нами акций — акция Claire. Я обратил внимание на количество подростков, которые всегда толпятся в их магазинах. Нам понравились финансовые отчеты, а стиль руководства, по-моему, очень перспективный.

Мы говорили о компаниях с порочным бизнес-планом. Приведите еще несколько примеров.

Enamalon. Единственный их товар — зубная паста, которая, по идее, должна была отбеливать зубы лучше других. Не затей они мощную маркетинговую и рекламную кампанию, они и шагу не сделали бы на рынке зубных паст, где конкуренция высочайшая. С другой стороны, средства, достаточные для того, чтобы добиться популярности у клиента, — это почти весь их капитал. Ситуация с самого начала была тупиковой. Мало того: паста стоила намного больше обычной, а отбеливала точно так же. У нас ее перепробовали все сотрудники, а понравилось — одному.

Вы сказали, что компания называется Enamalon? Никогда не слышал о такой марке.

Вот именно.

Что произошло с акцией?

По нашим последним данным, торгуется по $1.

Похоже, что на ваше решение открыть короткую позицию повлияли результаты «проверки» товара сотрудниками офиса. Были и другие случаи «опросов общественного мнения»?

(Он задумывается, потом смеется.) Как-то мы открыли короткую позицию по Ultrafem. Они тоже про изводят один вид товара, капитализация — около $100 млн. Их продукция — заменитель женских прокладок, они называли это «мягкими тампонами». Были выпущены пресс-релизы, товар расхваливался на все лады: считалось, что он ни в какое сравнение не идет с традиционным. Я позвонил на фабрику, уговорил прислать мне пять упаковок бесплатно и раздал пяти знакомым женщинам. Каждая провела пробу. В результате все пять заявили: «Тебя надули!» Я открыл короткую позицию. Когда проводилось «исследование», акция торговалась почти по $20, сейчас она стоит 3 цента, рыночная капитализация — $260 тыс.

По какой цене была закрыта позиция?

Мы закрыли позицию совсем недавно.

Вы продержались в течение всего пути вниз?

Это, пожалуй, лучшая из моих коротких позиций; к сожалению, к моменту закрытия объем ее был очень небольшим — многие акции мы откупили раньше.

«Откупили», то есть исполнили требование вернуть взятое в долг? (Для того, чтобы открыть короткую позицию, продавец должен взять в долг акции, которые собирается продать. Если кредитор требует возврата акций, трейдер, открывший короткую позицию, должен либо занять акции у другого кредитора, что не всегда возможно, либо купить акции на рынке.)

Совершенно верно. Причем одолжить было абсолютно не у кого. В тот раз я понял, насколько игра на коротких позициях зависит от связей. Понятно, кому отдаст предпочтение брокерская фирма, если акций немного и надо выбирать между мной и крупным фондовым менеджером, с которым фирма сотрудничает. Дело было в 1997 году, мы тогда были намного меньше, чем сейчас.

Почему отданные акции могут потребовать обратно?

Потому что инвестор хочет перевести акции на свой личный счет. (В случае, если инвестор не выдвигает специальных требований, акция находится в номинальном держании у брокерской фирмы, говорят, что она записана «на имя Уолл-стрит» и может быть получена взаймы.)

Зачем инвестору спешно записывать акции на личный счет?

Цены на акции компаний, чьи фундаментальные экономические показатели невысоки, весьма неустойчивы; на такие бумаги, как правило, открывается много коротких позиций. Иногда эти компании призывают своих инвесторов записывать акции на личные счета, их цель — заставить трейдеров закрывать короткие позиции, чтобы вернуть акции кредиторам. Иногда несколько фирм скупают львиную долю акций, по которым открыты большие короткие позиции, а затем отзывают акции, заставляя трейдеров закрывать позицию по более высокой цене. Затем акция продается для получения быстрой прибыли.

Вы хотите сказать, что крупные фондовые менеджеры могут объединяться и искусственно вызывать паническое закрытие коротких позиций?

Управляющим портфелями формально запрещено договариваться между собой, чтобы толкнуть цены вверх или вниз, — такие действия называют манипуляцией рынком. Так что это незаконно. Часто ли такое происходит? Постоянно. За последние пять месяцев по каждой из акций, на которые были открыты заметные короткие позиции, наблюдалось паническое закрытие коротких позиций.

Если короткие позиции на акцию панически закрываются, она все равно может упасть?

Я глубоко убежден: если на акцию открыты заметные короткие позиции, для того есть фундаментальные основания. Рано или поздно эти акции падают ниже, чем во времена паники. И все же искусственно вызванное закрытие коротких позиций при дефиците акций способно заставить подскочить даже самую бросовую бумагу.

Как определяется момент для открытия коротких позиций? Известно, что многие переоцененные акции со временем становятся еще более переоцененными.

Тайминг — серьезная штука. Если бы мы точно знали, когда продавать или покупать, фонду не приходилось бы распределять короткие позиции между таким большим числом наименований и использовать столь жесткий контроль риска. Обычно я не волнуюсь, если длинная позиция падает на 40%, главное, чтобы фундаментальные факторы оставались на должном уровне. Когда короткая позиция переоценивается в минус 20-30%, мы закрываемся, даже если прогнозы деятельности компании остаются прежними. Честно говоря, я закрылся бы, даже не сомневаясь в том, что компания обанкротится. У меня перед глазами слишком много примеров того, как акция, готовая упасть до нуля через год, взлетает после какого-нибудь пресс-релиза, и среди коротких продавцов начинается паника. Если эта акция составляет 1% портфеля, мне не хочется, чтобы из-за нее было получено убытков на 5%. Многие акции, по которым мы закрывали короткие позиции, начинавшие приносить убыток, упали потом до нуля. Нам важнее избежать больших потерь, чем упустить возможность прибыли.

Разговор о том, насколько опасно иметь открытую короткую позицию в период, когда на рынке начинается паническое закрытие коротких позиций, перешел на беседу о риске вообще. На память Уотсону пришел эпизод со змеями, который мы приводили в начале главы.

Когда змея оказалась у вас в руках, вы испугались?

Нет, это был скорее восторг. Я был невероятно возбудимым ребенком.

Чего вы боитесь?

Я собираюсь через неделю прыгать с парашютом и очень боюсь.

Почему?

Я пытался осмыслить это чувство. Скорее всего, меня пугают события, которые я не могу контролировать. Когда я держал этих змей, ситуация мне подчинялась. В этом году я собираюсь поехать в Италию и поучиться езде на гоночной машине — это тоже не страшно, потому что машиной управляю я сам. А прыжок в данном случае зависит не от меня. Остается надеяться, что инструктор, который готовит парашют, не встанет утром с левой ноги.

Если вам неприятно чувствовать свою зависимость, то зачем прыгать?

Я в прошлую субботу отмечал день рождения, так вот это — один из подарков. Выбирать не приходится. Разве что автор подарка забудет, но надежды мало (смеется).

Каковы ваши требования к аналитикам при приеме на работу?

Есть целый ряд соображений, которыми я руководствуюсь, требуя, чтобы аналитик был не старше 30 лет. Во-первых, ему физически не тяжело будет работать от 80 до 100 часов в неделю. Во-вторых, в этом возрасте человек еще не имеет достаточно денег, чтобы позволить себе расслабляться. В-третьих, для него не составит проблемы набрать номер любого финансового директора, дистрибьютора или клиента. Кроме того, люди, которых я беру на работу, должны отличаться бойцовским характером.

Подбор акций — не только наука, но и своего рода искусство. У аналитика должен быть талант, иначе, сколько он ни работай, сколько ни собирай материалов, сколько ни обзванивай компании, угадать, что может и что не может работать на данном рынке, не удастся.

Вам случалось ошибаться, принимая людей на работу?

Первый же аналитик, которого я взял в штат, оказался совершенно неподходящей кандидатурой. Умнее него я людей не встречал. Но в то же время человек был начисто лишен интуиции. Допустим, он мог сказать: «Надо открыть короткую позицию на Yahoo! по 10, потому что она стоит ноль». Он абсолютно не ощущал происходящих на рынке процессов.

Ваш метод основан прежде всего на выстраивании отношений с компаниями. Предположим, из фондового менеджера, у которого в управлении активы размером в сотни миллионов, вы превратились бы в рядового инвестора. Как изменились бы ваши принципы?

В любом случае, у меня остался бы телефон. Наверное, с финансовым директором я не смог бы связаться, но позвонить другим представителям компании, равно как потребителям или дистрибьюторам товара, в состоянии любой инвестор. В наше время огромное количество информации предоставляет интернет — для того, чтобы собрать сведения, не обязательно даже беседовать с людьми. В моем распоряжении всегда будут 10-Qs и 10-Ks компании (квартальные и годовые отчеты, составляемые компанией по требованию Комиссии по ценным бумагам и биржам), пресс-релизы, статистика инсайдерского трейдинга и масса других полезных данных. Я смогу сходить в торговый центр и посмотреть, насколько востребована продукция компании — в фонде мы много этим занимаемся.

Можете назвать акции, принесшие вам наибольшую прибыль?

(Довольно долго размышляет.) Я не слишком хорошо запоминаю старые победы; гораздо интереснее обдумывать пути, по которым пойдешь в будущем.

К каким выводам привел вас личный опыт инвестирования?

Самостоятельно проводи исследование и доверяй его результатам. Избегай влияния чужих мнений.

А еще?

Будь хладнокровен. Если торговое решение будет принято под действием эмоций, оно, скорее всего, окажется неверным.

Нельзя бояться убытков. Люди, многократно увеличившие свой капитал на акциях, всегда были готовы терять.

Одно из наиболее опасных заблуждений, о котором говорят люди, чьи мнения собраны в книгах «Маги рынка», — мысль о возможности принятия торговых решений под влиянием чужих советов. Нескольким моим собеседникам — Уолтону и Минервини, например — эта ошибка стоила большей части капитала. Стиву Уотсону повезло: умение полагаться исключительно на собственные выводы он приобрел ценой «двойки» за курсовую работу — в его случае полезный урок был преподан рынком бесплатно.

Процесс инвестиционной селекции Уотсон начинает с подбора акций, чья цена относительно невысока (низкое отношение цена/прибыль), снижая таким образом риск. Низкая цена — условие обязательное, но не достаточное. Многие дешевые акции дешевы благодаря целому ряду объективных причин и не поднимутся выше. Основной элемент стратегии Уотсона — распознавание ценных бумаг, готовых в ближайшем будущем занять более почетное место в табели о рангах, выстраиваемой инвесторами. Пытаясь выявить факторы, способные привести к изменению в настроении участников рынка, Уотсон проводит широкомасштабное исследование, основанное на информации, собранной в ходе общения с представителями компаний, их конкурентами, потребителями и дистрибьюторами. Он с удовольствием проводит своеобразный «опрос общественного мнения», предлагая своим сотрудникам лично испробовать товар или, в случае розничных продаж, посещая магазины и изучая спрос на продукцию. Наконец, не последнее место в методе Уотсона занимает сбор данных об инсайдерских покупках — информация, подтверждающая правильность сделанного фондом выбора.

Открытие коротких позиций принято считать рыночной деятельностью, обладающей высокой степенью риска, и рядовые инвесторы, как правило, стараются ее избегать. Пример Уотсона — доказательство тому, что короткие позиции, открытые при условии соответствующего риск-контроля, позволяют снизить общий уровень риска для инвестированного в акции капитала, поскольку находятся в обратной корреляции с остальной частью портфеля. Для своих коротких позиций Уотсон подбирает дорогостоящие акции компаний с порочным бизнес-планом — часто компаний, выпускающих один вид продукции и находящихся на грани кризиса либо потому, что реальное качество товара не соответствует характеристикам, заявленным в рекламе, либо потому, что рынок в данной области отличается слишком высокой конкуренцией.

Риск-контроль осуществляется Уотсоном путем сочетания таких элементов стратегии, как диверсификация, особые принципы выбора акций и правила ограничения убытков. Диверсификация его портфеля достаточно высока: наибольшая длинная позиция представляет всего 2-3% вложенного в акции капитала. Ни одна из коротких позиций не может превышать 1,5% портфеля. Риск на длинных позициях ограничен выбором акций исключительно внутри группы дешевых ценных бумаг. Риск коротких позиций снижается за счет существования правила, предписывающего сокращение или ликвидацию позиций, приносящих убыток. Принцип действует даже в случаях уверенности в общем неблагоприятном состоянии компании.

В своем фонде Уотсон придерживается политики «свинья у корыта», воспринятой им во время работы в Friess Associates. Он постоянно меняет состав портфеля: акции, чей коэффициент прибыль/риск представляется наилучшим, входят в портфель за счет закрытия прежних позиций. Как правило, любая удачная длинная позиция, даже если она по прогнозам должна еще вырасти, закрывается, если, проведя тщательное исследование, Уотсон обнаруживает другую акцию с такой же или большей потенциальной прибылью при меньшем риске. Он никогда не задает себе вопроса, стоит ли владеть данной акцией; главное, что интересует Уотсона, — имеет ли эта акция преимущества перед теми, что не вошли в его портфель.

Лучшие брокеры:
Лучший Форекс-брокер 2024 года – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.
Один из лучших Форекс-брокеров 2024 года – компания «RoboForex». ECN-счета с депозитом от $10. Возможность торговать акциями Amazon, Facebook, Siemens и еще более чем 12000 активов через платформу «R Trader» с депозитом от $100. Разрешены скальпинг, пипсовка, любые советники и стратегии. Имеется бесплатный конструктор торговых стратегий.
Один из лучших Форекс-брокеров 2024 года – компания «NPBFX». Банковский Форекс. На рынке – с 1996 года. До 2016 года обслуживание всех клиентов осуществлялось от лица банка с лицензией Банка России (АО «Нефтепромбанк»). В начале 2016 года был проведен ребрендинг и перевод обслуживания частных клиентов в международную компанию «NPBFX Limited» с лицензией IFSC. В банке продолжается обслуживание корпоративных клиентов.
Лучший Форекс-брокер 2024 года – компания «Альпари». Более 2 млн. клиентов из 150 стран. На рынке – с 1998 года. Выгодные торговые условия, ECN-счета с доступом к межбанковской ликвидности и моментальным исполнением, спреды – от 0 пунктов, кредитное плечо – до 1:1000, положительные отзывы реальных трейдеров.
Содержание Далее
Лучший Форекс-брокер – компания «Альпари». Выгодные торговые условия, более 2 млн. клиентов, положительные отзывы реальных трейдеров, уникальные инвестиционные сервисы, множество бонусов, акций и призовых конкурсов, торговля валютами, металлами, CFD и бинарными опционами (у данного брокера обозначаются понятием – «Fix-Contracts»), качественная аналитика и обучение. Forex: пять шагов к успешному трейдингу Банковский Форекс. На рынке – с 1996 года. До 2016 года обслуживание всех клиентов осуществлялось от лица банка с лицензией Банка России (АО «Нефтепромбанк»). В начале 2016 года был проведен ребрендинг и перевод обслуживания частных клиентов в международную компанию «NPBFX Limited» с лицензией IFSC. В банке продолжается обслуживание корпоративных клиентов. Выгодные торговые условия, разрешен скальпинг и автоматическая торговля, для частных клиентов минимальный депозит – от $10.